Rambler's Top100

ИНТЕЛРОС

Интеллектуальная Россия

INTELROS.RU

Intellectual Russia


Александр Неклесса

 

 

«РОССИЙСКИЙ ПРОЕКТ» ДАЕТ ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ СТРАНЕ

У России есть запасной аэродром

 


— Александр Иванович, что сейчас главное для уяснения реального положения России в нынешнем, явно непростом мире?
— Ключом для ясного понимания роли и места России в динамичном мировом контексте, диапазона доступных для нее стратегий является, на мой взгляд, точное определение новой системы властных отношений, меняющейся глобальной архитектуры. Почему это столь важно? Да просто потому, что неверно представляя себе архитектонику и основные траектории распределения власти, пользуясь картографическим багажом ушедшей эпохи, вряд ли можно выстроить перспективную стратегию, тем более в нынешних действительно непростых обстоятельствах. Что и говорить, современный социальный и политический контекст изменился и изменился кардинально. Дело тут не только в окончании холодной войны или крахе биполярной системы. Давно уже назрел серьезный разговор о новых смыслах, возникающих в мировой политике на рубеже III тысячелетия, о тех непростых реалиях, которые буквально на глазах сдвигают очертания ржавеющих мировых конструкций, превращая их в груду политологического металлолома.
— В последнее время немало копий ломается в интеллектуальных схватках между сторонниками однополярного и многополярного прочтения мирового контекста. А к какой «партии» принадлежите Вы?
— Конкуренция практически на равных столь различных моделей поразительна сама по себе. Удивляет также то, что защитники этих диаметрально противоположных точек зрения нередко признают обоснованность аргументов друг друга. Создается малообъяснимая на первый взгляд ситуация: обе стороны по-своему правы, однако их правота почему-то практически не влияет на решение центральной политической головоломки. Что-то здесь явно не так. Объяснить кажущийся парадокс возможно, если предположить, что международные отношения национальных правительств — в значительной мере утрачивает свою актуальность. Настоящая же конфигурация власти в мире — его «полярность» — становится свойством каких-то других структур. Государства сами становятся заложниками иных, более могучих сил и обстоятельств.
— И что же Вам представляется здесь наиболее примечательным?
— В переменчивом мире людей сейчас параллельно развиваются несколько процессов, сосуществуют несколько соперничающих образов будущего. Сейчас, на пороге нового тысячелетия завершается проект модернизации планеты. Иначе говоря, ее объединение в рамках культуры Модерна (Нового времени) достигло некоего предела. Пик процесса — утверждение единого экономического мира. А в результате—глобальная экономика становится правящей системой, превращаясь в своего рода Pax Economicana...
— Не могли бы Вы пояснить эту ситуацию подробнее?
— Подобное коренное изменение можно, пожалуй, определить следующей формулой: раньше мировая экономика была полем, на котором действовали суверенные государства, теперь же она превращается в самостоятельный субъект, действующий на поле национальных государств. Экономика начинает проявлять себя не только как способ хозяйствования, но и как политика, и даже как идеология новой эпохи...
Однако происходящая глобализация отнюдь не линейна, она не сводима к аморфной, механистичной унификации планеты. На Земле явно не складывается однородное демократическое сообщество, не возникает каркас единого планетарного государства. Более того, «расплавление» национальных границ в тигле интенсивного взаимодействия стран и народов сопровождается альтернативным процессом постмодернизации мира — созданием какого-то нового единства культур, явно отличного от духа Нового времени. А кое-где — и демодернизацией общества, очаговым распадом цивилизации.
Но возникает закономерный вопрос: способны ли мы уже сейчас внятно описать эту новую модель, понять ее пространственную логику, нарисовать геоэкономический атлас? Ведь реальная картография эпохи очевидно равно далека и от утопического универсализма Фрэнсиса Фукуямы, и от рожденного конфликтологическими штудиями стратегического дизайна Сэмюэля Хантингтона.
— Так может попробуем заняться этими «играми взрослых детей»?
— Отчего бы и нет? Давайте для начала на секунду заглянем в «футурологический ящик Пандоры», ведь глобальное сообщество явно переживает непростой этап. Рушится привычная картина мира, и одновременно складывается новая среда обитания. В результате в 90-е годы различные авторитеты от Збигнева Бжезинского до Иммануила Валлерстайна, от папы Иоанна Павла II до современного «алхимика» Джорджа Сороса заговорили о наступлении периода глобальной смуты, о грядущем столкновении цивилизаций, о движении мира к новому тоталитаризму, о реальной угрозе демократии со стороны неограниченного в своем «беспределе» либерализма и рыночной стихии...
— И что же может сейчас «взорвать» прuJjвычный социальный пейзаж?
— На первое место я бы поставил вероятность финансовой катастрофы. «Запалом» здесь может послужить, скажем, крах рынка основных и особенно вторичных ценных бумаг (этой профессиональной «экономики риска»), либо серьезные сбои в системе функционирования и обслуживания глобального долга.
России в любом случае не избежать серьезных для себя последствий, да они — частично — уже проявились, определив, например, внешний контур размежевания олигархических группировок страны.
— Продолжим наши «детские игры»? Какой Вам, к примеру, видится новая властная система координат, как Вы охарактеризовали бы новое поколение геостратегических игроков на планете?
— Структура Нового мира, по-видимому, вырастает из меняющего облик планеты «нового регионализма». Судя по всему, искомая модель носит гексагональный, шестигранный характер. (И в этом смысле модель многополярна.) В ее состав входят (конечно, отнюдь не на равных — и в этом смысле она однополярна) такие макрорегионы, как североатлантический, тихоокеанский, евразийский и «южный», расположенный в основном в субтропиках, в районе индоокеанской дуги. А также два совершенно новых метарегиона, которые выходят за пределы чисто географической привязки. Они-то, кажется, и являются наиболее примечательными персонажами будущей мировой драмы.
Во-первых, это растущее транснациональное пространство — мир НПО (международных неправительственных организаций) и ТНК, но особенно — финансовых и банковских сетей. «Летучие острова» Нового мира, оставаясь генетически связанными с породившим их североатлантическим ареалом, обретают все большую свободу, во все менее поддающейся регулированию среде. Сливаясь в единый «виртуальный континент», они все чаще проявляют собственное историческое целеполагание и оперируют смыслами, способными вступать в конфликт с целями и ценностями всех земных регионов, включая «материнский», североатлантический. А претензии этого транснационального мира явно выходят за рамки стратегических замыслов и комбинаций эпохи Нового времени. С реалиями данного пространства в наибольшей степени связаны Соединенные Штаты, но и тут существуют достаточно серьезные противоречия.
Во-вторых, на мировой сцене — незаметно для широкой публики, так сказать, «с черного хода» — появился совершенно новый персонаж. Это как бы опрокинутый транснациональный мир, чье бытие определено параллельной «теневой глобализацией» деструктивных тенденций различной этиологии. Здесь можно было бы перечислять многое... Например, совершенно новый уровень криминальной деятельности. Ограничусь одним фактом — суммой оценки специалистами оборота наркокартелей в 300-500 млрд. долларов, что само по себе определяет масштабность феномена гуляющих по миру «грязных денег». Объем же изощренных финансовых афер и откровенных спекуляций вряд ли вообще поддается объективной оценке.
— Что же можно сказать о положении России в подобном контексте? Какую стратегию поведения следовало бы счесть для нее оптимальной?
— Индустриальное развитие страны, предусматривающее поддержание всего спектра промышленного производства, судя по всему, становится все менее вероятным. В условиях открытого мирового рынка подобная политика, несмотря на все ухищрения, вряд ли в принципе окажется конкурентоспособной. Хотя бы в силу простых геоэкономических причин: северного и внутриконтинентального положения страны, к тому же в результате известных событий как бы дополнительно отодвинутой на северо-восток и лишенной значительной части судоходной береговой линии. Данные, достаточно серьезные обстоятельства в конечном итоге определяют высокий уровень расходов по основным фондам, на содержание рабочей силы (даже в условиях ее низкой оплаты), повышенную энергоемкость производства и социального сектора, а также ряд сложностей, связанных с поддержанием в должном состоянии промышленной и транспортной инфраструктуры и т.п.
— А природные ресурсы?
— Да-да, это, конечно, своего рода «палочка-выручалочка» России. Как бы и не очень приличная позиция для страны, все еще претендующей на статус «великой державы», но зато достаточно действенное подспорье. Однако когда подспорье оказывается фактическим «паровозом» реальной экономики, положение существенно меняется... Впрочем, по достаточно широкому спектру причин (от себестоимости до наличия серьезных конкурентов) подобное направление деятельности вряд ли сможет долго оставаться рентабельным. Это — пассивная геоэкономическая ниша, чрезвычайно чувствительная к воздействию извне. Она вполне уязвима, к примеру, даже для мягкого, так сказать, «рыночного» эмбарго.
— На какой же основе тогда Россия должна строить долгосрочную стратегию развития?
Россия находится на историческом распутье (возможно, как и вся человеческая цивилизация). Один путь — это все большее ее слияние с пространством глубокого Юга. Тому есть, к сожалению, много подтверждений. А существуют ли другие возможности? Что является геоэкономической особенностью страны? Ответы на эти судьбоносные для страны вопросы, надо сказать, весьма разнятся.
Кто-то считает, что это прежде всего богатейшие природные ископаемые России, кто-то подчеркивает значение ресурсов экологических, всего биосферного потенциала, кто-то указывает на уникальное положение страны на стыке цивилизаций, а соответственно, и редкостные транспортно-коммуникационные возможности. Но мне бы хотелось привлечь внимание к другому богатейшему ресурсу, являющемуся, как мне кажется, особенным богатством.
Ответ для многих, предвижу, явится неожиданностью. Основной фермент российской хозяйственной реальности — это, пожалуй, неформальная, творческая мысль. Возможно, именно здесь таится и своеобразие российского гения, и глубинная особенность национальной экономики. Действительно, в XX веке эта ее специфика — хотя и проэксплуатированная весьма однобоко — обеспечила, скажем, существование в России-СССР феномена ВПК, реализовав в полуфеодальной стране ряд современных высокотехнологичных проектов (ядерная энергетика, космонавтика, современное авиастроение, специальная металлургия и т.п.). Можно было бы привести еще ряд аргументов в подтверждение тезиса о творческом потенциале как основном, фундаментальном ресурсе российского общества.
— А в чем, по Вашему мнению, главная особенность современной ситуации в стране?
— Нынешняя историческая развилка судьбы России выражена в вопросе: в каком направлении будет развиваться ее творческий гений? Суждено ли, например, России стать «большим пространством» мировой криминальной экономики с ее по-своему высокоэффективными и безусловно высокодоходными технологиями?
— А другая вероятность?
— Вероятно, если умело применить политическую волю, то все еще (несмотря на огромные потери в данной области) возможна реализация «российского проекта» — создание в стране на месте деградирующего ВПК комплексной инновационной индустрии нового типа, понимаемой как производство, в первую очередь, разнообразных форм интеллектуального продукта в чистом виде (т.е. за рамками его серийного промышленного освоения). Потребуется также умная организация весьма специфического экспорта (наряду с традиционным экспортом сырья и изделий), что создает естественные предпосылки для активного участия страны в формировании глобального интеллектуального и научно-технологического рынка самого широкого диапазона.
— Как все это могло бы повлиять на геоэкономический пейзаж планеты?
— Мне кажется, что только в подобном целенаправленно организуемом контексте обретается долгосрочная перспектива устойчивого положения России. Здесь же — исторический шанс на обновление социального контракта между властью и народом, на появление спасительного второго дыхания экономики к критическому моменту пика долгового кризиса, а также истощения наиболее удобных месторождений основных природных ресурсов. И параллельно — весьма вероятному началу функционирования в Южной Евразии начала XXI века конкурентной сети нефтегазовых, энергетических и транспортных коммуникаций, пролегающих вне российской территории.
— Но насколько все это реально осуществимо?
— Конечно, многие положения проекта звучат сегодня, в атмосфере почти тотального национального пессимизма едва ли не как утопия. Воплощение «российского проекта» — непростая задача. Более того, реализация подобной стратегии — наряду с обретением стратегических союзников — встретится и с целенаправленным ей противодействием, здесь не стоит обольщаться. Но ведь легких путей у России сейчас нет, да и когда они были?
При этом новый мир — Pax Economicana, если и пребывает сейчас в относительном равновесии, то весьма динамичном и неустойчивом. Таким образом, отсутствие у России продвижения в одном направлении, на практике может лишь означать движение в другом, прямо противоположном.

Вероятное на пороге XXI века столкновение за жизненное пространство доллара (как фактической мировой резервной валюты) с новыми региональными валютами прежде всего евро. Если мы внимательно и беспристрастно приглядимся в чем же глубинный код, «хитрая механика» неокриминальной и околокриминальной экономики которая успешно развивается в России, то с некоторым удивлением убедимся, что это в сущности крайне извращенная, аморальная форма экономики инновационной, реализованная однако в соответствующей исторической среде постмодернизации. Процесс, бурными темпами протекающий на российских просторах вполне вписывается в глобальный контур параэкономики глубокого Юга, созвучен ей Причем, феномен этот по-своему вполне конкурентоспособен. И что интересно: конкурентоспособен не только на внутреннем российском рынке, но и во внешнем мире. Более того, — он имеет все шансы со временем занять лидирующие позиции в данной сфере деятельности.

 

 

Интервью взял С. Рудаков


© Журнал «ИНТЕЛРОС – Интеллектуальная Россия». Все права защищены и охраняются законом. Свидетельство о регистрации СМИ ПИ №77-18303.