Александр Неклесса

Экспертному сообществу предъявлен счёт. Гамбургский

Переживаемые страной трагические события заставляют задуматься о том чувстве гнева, боли и незащищённости перед будущим, которое испытывает сейчас народ России. В основе происходившей за последние годы чреды драм — «длинные сюжеты», адекватное понимание которых есть одна из добродетелей правителей и долг экспертного сообщества. Обсуждение его нынешнего состояния, инициированное дискуссией вокруг «рейтинга российских интеллектуалов», начавшейся незадолго до трагедии Беслана, есть часть реконструкции потускневшего российского Камелота.

«Гамбургский счет» в экспертной сфере востребован. И важна даже не столько  переоценка репутаций и иерархий, сколько изгнание из экспертной среды стереотипов, возрождение её способности к продуктивному анализу, диспуту, прогнозу. Для этого необходимо поддержание интеллектуального тонуса, умения воспринимать новизну.«Инвентаризации» актуального контекста послужил проведённый недавно рейтинг социогуманитарных мыслителей в рамках проекта «ИНТЕЛРОС».Его результаты, безусловно, заслуживают публикации. Но прежде важно уточнить ряд моментов, связанных как с самим рейтингом, так и с его обсуждением: слишком много мифотворчества сопровождает акцию. В этой связи мы попросили руководителя группы «ИНТЕЛРОС» Александра Неклессу ответить на несколько наиболее часто задаваемых вопросов.

— В Интернете продолжается активное обсуждение «рейтинга российских интеллектуалов», причем упоминается и ваше имя как его организатора. Нельзя ли прояснить ситуацию, а заодно рассказать о причинах появления рейтинга на свет?

— Проект «Интеллектуальная Россия. Рейтинг социогуманитарных мыслителей: 100 ведущих позиций» является автономной частью материнского комплекса «ИНТЕЛРОС — Интеллектуальная Россия», руководителем которого я являюсь. Рейтинг хотя и важное, но не единственное направление работ. У проектного комплекса несколько теми направлений, связанных с переосмыслением интеллектуального ландшафта России, его постиндустриальным переделом, концептуальным и кадровым кризисом, формированием на этом поле влиятельных корпораций и сообществ.Изменение содержания, состояния, образа российского экспертного сообщества, процесс освоения им новых предметных полей, нетривиальных ниш деятельности, оригинальных систем трансляций, несомненно, заслуживают внимательного исследования. Интересна при-рода инновационного рынка социогуманитарных технологий и экспертиз; развитие систем его коммуникаций. Наконец, выход на арену представителей «нового класса», тесно связанных с постиндустриальным производством и бытием.Что же до обсуждения результатов проекта, то подчеркну: речь идет о «бета-версии» — матрице будущего изделия, выставленной для публичной дискуссии и критических замечаний с целью корректировки механизмов и процедур.— Уже многократно публиковались политиков, бизнесменов, деятелей культуры, компаний? В чём новизна вашего проекта? Как он готовился?— Оценка интеллектуального вклада того или иного лица в осмысление социальных процессов может быть более или менее объективно и полноценно сделана лишь последующими поколениями. Но это не значит, что у нас нет — пусть и несовершенной — лоции для ориентации в профессиональном пространстве и осмысления его состояния. Это нужно современникам, а не потомкам, практике, а не истории. Мы живём в мире, будущее которого создаём сами. Я, кстати, обратил бы внимание на то, что обществу представлен, строго говоря, не «рейтинг российских интеллектуалов», как его окрестили, а нечто иное.

Ситуация с новым прочтением «книги жизни» не разрешится за счет простой смены кадрового состава  экспертного сообщества России

Истинный формат этого рейтинга — отраженный в его полном названии — весьма непрост: это попытка на основе экспертных оценок разглядеть контуры ситуации, сложившейся в «лето 2004» в востребованной временем сфере интеллектуальной деятельности — осмысления современного общества, «мира». Попытка увидеть российское социогуманитарное сообщество так, как его представляют себе люди, наделённые опытом и квалификацией, и одновременно очистить пейзаж от инерции восприятия, поляризации, политической ангажированности, клановости. Представить его в неведомой обществу конфигурации, создав предпосылки для его нового восприятия и архитектуры.Подчеркну: оценивалась не интеллектуальная деятельность того или иного лица вообще, но лишь в области социогуманитарного знания, анализа и проектирования и лишь за последние годы (2001 —2004).При организации процесса приходилось преодолевать немало трудностей. Подготовка рейтинга напоминает структуру айсберга, чья основная часть находится вне поля зрения. Это кропотливая работа: составление списка кандидатур, который собирался в течение более чем полугода; оформление предварительной рабочей версии; фокусирование ее формата; выработка сбалансированной формулы Экспертного совета, состоящего из людей квалифицированных, знакомых с большим количеством современных российских текстов и представляющих вместе с тем различные концептуальные/профессиональные/политические позиции.И все же проблема неоднозначности оценки интеллектуальной деятельности всегда остается. Как, скажем, быть с ситуацией, когда эксперт встречает в списке собственную фамилию? Должен ли он знать имена других экспертов, привлечённых к проекту? Должны ли быть известны экспертам его организаторы? И как быть с политическими пристрастиями? И наконец, что такое высокая оценка в данном рейтинге, что, собственно, оценивается экспертом?В процедуре рейтингования была применена технология асимметричного суммирования трех раздельных шкал: креативности, профессионализма, известности (влиятельности в профессиональном сообществе и обществе в целом). Это know how, как многое другое, касающееся техники реализации непростого и в чем-то инновационного проекта, описано в преамбуле документа.Наряду с публикуемыми сейчас основными показателями иные, более детальные результаты экспертизы остаются в архиве, поскольку их публикация на стадии «бета-версии» преждевременна.

— Но результаты оказались двусмысленными, напоминающими разноцветный калейдоскоп? Вы с этим согласны?

— Результаты первой фазы проекта поразили многих, в том числе и меня: они оказались оригинальными, непредсказуемыми. Да, разноцветный калейдоскоп... Хотя, признаться, я ожидал чего-то подобного, ибо сверхзадачей являлся именно пересмотр, деконструкция сложившейся, но уже принадлежащей прошлому ситуации. Не случайно подготовка проекта началась в декабре 2003 года — в период своего рода «момента истины» для экспертного сообщества России. Симметричная же неудовлетворенность полученными результатами равно правой и левой сторонами политического спектра воспринимается скорее как комплимент. Для меня это показатель сбалансированности формулы Экспертного совета: я имею в виду присутствие в его составе мастеров своего дела, квалифицированных экспертов в политическом диапазоне от главного редактора журнала «Знамя» до ведущего аналитика газеты «Завтра».Сто представленных в «бета-версии» фамилий были отобраны не организаторами, а в результате кропотливого труда экспертов, проголосовавших в итоге приблизительно по четырем сотням кандидатур и более чем по тысяче позиций. Причем итоги обработки анкет никому не были известны, включая организаторов проекта, до последнего «поворота винта». В свою очередь моя роль как руководителя всего проектного комплекса стала известна лишь при развертывании дискуссии в Сети.Предложенный обществу продукт — коллективное мнение членов Экспертного совета: людей, связанных на протяжении ряда лет с мониторингом интеллектуального процесса в России и хорошо осведомленных о текущей ситуации в социогуманитарной среде (в составе Совета велик процент руководителей профильных журналов, наряду с профессиональными аналитиками). Какими бы необычными ни казались результаты акции, менять их — до следующего круга экспертизы — невозможно. Это означало бы пожертвовать чистотой эксперимента.Хочу воспользоваться случаем и поблагодарить членов Экспертного совета зато обременение, которое они на себя возложили: так переосмысляются ресурсы нации, происходит самоорганизация «нового интеллектуального класса», реализуются принципы гражданского общества.

— И всё же, в чём была необходимость этого проекта? Откуда столь пристальное внимание к «социогуманитарному генофонду» России?

— Не случайно преамбула документа начинается с выразительной цитаты Антонио Грамши, обосновавшего необходимость «нарисовать интеллектуальную карту страны», «учитывать новаторские устремления», «следить за идейными движениями»...Продукция, создаваемая сегодня правящей стратой, в своей основе всё-таки постиндустриального свойства: она есть нематериальный, интеллектуальный, творческий, управленческий фермент, вокруг которого выстраивается общественный организм. И лукавство в этой сфере чревато смертельным недугом общества и государства.При составлении предварительных списков организаторы не раз и не два сталкивались с растерянностью респондентов при ответе на вопрос о возможных кандидатурах для рейтинга, особенно когда вводились понятия «мыслитель» и временная планка о деятельности не ранее 2001 года. Лишь потрясения, подобные трагедии в Нью-Йорке или Беслане, сдергивают пелену рутинности с наступившего настоящего. Пришло, судя по всему, время новых взглядов и критериев при оценке глубины перемен в структурах повседневности, ломающих образ жизни на планете, время ответа на вопрос об истинной природе бродячих призраков, воплощающихся на наших глазах.Мир отходит от кальки представлений о нем. Ситуация с новым прочтением«книги жизни», конечно , не разрешится за счет простой смены кадрового состава либо иной внешней пертурбации экспертного сообщества России. Речь идёт об ином качестве социальной картографии Нового мира и об иных формах ее производства.Потрясения в обществе неотделимы от тектоники в сфере их осмысления. Но кризис управления есть производное от кризиса постижения/осмысления актуальной реальности, и в подобных ситуациях речь рано или поздно заходит уже о политической реформации...

— Как вы оцениваете идущее в Интернете обсуждение рейтинга?

— Неоднозначно. С одной стороны, публикация «бета-версии» для того и делается — это важная часть проекта. Но, с другой стороны, хотелось бы, чтобы обсуждался реальный рейтинг, а не поверхностные свои или, тем более, чужие представления о нём.Основной недостаток обсуждения этой, по сути, ещё одной ипостаси темы постиндустриального передела России — не вполне верное понимание самого формата рейтинга, отсутствие знаний о его процедуре: отсюда ряд вопросов и претензий не по адресу. К сожалению, в Сети чаще воспроизводилась лишь итоговая таблица с добавленным кем-то титулом «рейтинг российских интеллектуалов». И ряд людей, вступавших в дискуссию, либо вообще не ознакомились с преамбулой документа, либо прочли её не слишком внимательно (хотя тут я могу ошибаться — обсуждение ведь происходит в разных местах).Ещё одно наблюдение касается подводных течений, вскрытых ран и болезненных амбиций: по ходу дела пришлось столкнуться с не слишком добросовестными, подчас курьёзными инвективами, которые наряду с попытками серьезного осмысления результатов своеобразным шлейфом сопровождают их обнародование. Видимо, такие побочные продукты неизбежны... Но важно понимать: наш проект направлен именно на восстановление в суверенных правах других норм взаимоотношений в сообществе, иной — некарикатурной стилистики и содержания интеллектуальных дискуссий.В полевых условиях Интернета был в итоге проведен своеобразный эксперимент: под влиянием акции на глазах зарождались «народные рейтинги» российских интеллектуалов на основе голосования посетителей того или иного сайта, спонтанные авторские и клановые списки предпочтений. Всё это естественно для идеологии и практики сети. Хуже другое. Одновременно с обнародованием «бета-версии» проявлялись своеобразные «органы дезинформации», а заодно идиффамации. Это ахиллесова пята виртуального пространства — информационно-вирусные интервенции; как высказался в данной связи руководитель одного из сайтов, «наш форум атакует в последние дни какое-то множество откровенных идиотов». Впрочем, сами атаки, а также их технологии также стали любопытным полевым материалом исследования.Филиппики и инвективы по поводу «бета-версии» были агрессивны, ангажированы, местами причудливы, даже гротескны. Беда, однако, в том, что они, порою претендовали на обладание некой скандальной, «внутренней» информацией о проекте, которая не соответствовала действительности. Тень утратила понимание своего места, игра словами перешагнула нравственный барьер. К примеру, не особенно смущаясь, один из обозревателей позволил себе утверждать, что, скажем, 100 фамилий были просто взяты и написаны организатором проекта («составил список в сотню имён»), а оценки проставлялись произвольно, то есть без участия экспертов («списков не было, а позиции расставлялись от фонаря») и т. п. Множились и другие далёкие от истины заявления...

Это нужно современникам, а не истории

Конечно, ложь имеет свои, не всегда видимые миру причины и корни. Однако недобросовестная информация — или, скорее, «пропаганда и агитация», — воспроизводясь и размножаясь, влияет на разговор, меняя его акценты и направление, отвлекая внимание от сути дела: в данном случае от назревшей в экспертном сообществе России «революционной ситуации». Но как бы то ни было, тема открыта, и, как говорил один небезызвестный политический лидер, «процесс пошёл».

— Как вы сами оцениваете ход и результаты экспертизы, ее «бета-версию»?

— Во время работы над проектом возникало немало коллизий, начиная с уточнения формата темы, последовательного расширения списка кандидатур, математической обработки данных и т.п. Случались и курьезы — со временем о них можно будет подробно рассказать...Однако не будем лукавить, деконструкция стереотипа, несмотря на свою болезненность была, в сущности — в той или иной форме — неизбежна. Как неизбежно было столкновение с явным и косвенным, яростным и тихим, спонтанным и организованным сопротивлением при очерчивании актуальных, вне клановых параметров профессионального сообщества. Ведь в хо-де экспертных процедур снимался инерционный образ, ставший фикцией, а нам порой сложно узреть себя в новом свете. Допускаю, что даже «бета-версия», несмотря на её «рабочий статус» и соответствующие несовершенства, содержит в себе какое-то, пока не прочитанное, «зашифрованное» послание российскому обществу. Ведь это, в сущности, первая попытка кардинального отделения прошлого от настоящего, сведения под одной крышей персонажей из разных помещений построенного по законам эшеровской архитектуры современного российского дома.